Глава 4
Поскольку мы намеревались посетить деревушку, расположенную в двадцати милях, и вернуться
затем назад, то оставили основную часть снаряжения в Асмахе и двинулись в путь в сопровождении
одного только Джаста. Тропа была не из лучших; петляя в густой чаще индийских джунглей, она
порой совсем пропадала из виду. В деревню мы прибыли вечером, как раз перед заходом солнца, усталые и голодные после долгого перехода с коротким привалом на обед. Здешний край был дик и
девствен, тропы — почти что нехожены. Временами приходилось прокладывать дорогу сквозь заросли
вьющихся лоз. Малейшая задержка приводила Джаста в раздражение. Мы были удивлены: раньше он
казался нам таким уравновешенным. В первый и последний раз за все три с половиной года общения с
нами Джаст утратил присущие ему хладнокровие и самообладание. После этого случая мы уже не
удивлялись, если он вдруг начинал проявлять беспокойство.
Мы вошли в деревушку с населением около двухсот жителей за полчаса до захода солнца. С
нами был Джаст, и крестьяне об этом знали, поэтому встречать нас вышли, стар и млад со всеми
домашними животными и скотиной. Жители разглядывали нас с некоторым любопытством, но в
центре их внимания сразу же оказался Джаст, которому они кланялись с величайшим почтением.
Спустя некоторое время он что-то сказал им, и почти все жители пошли заниматься своими делами.
Джаст повернулся к нам и спросил, не хотим ли мы прогуляться вместе с ним, пока нам приготовят
ночлег. Пятеро моих товарищей сказали, что они сильно устали за целый день пути и хотели бы
отдохнуть. Остальные пошли вслед за Джастом и кучкой крестьян в дальний конец вырубки,
окружавшей деревню. Миновав вырубку, мы несколько углубились в джунгли и наткнулись на
человеческое тело, неподвижно лежавшее на земле. С первого взгляда нам показалось, что человек
мёртв. Всмотревшись пристальнее, мы пришли к выводу, что он, скорее всего, просто спит.
И вдруг мы застыли от изумления: на земле перед нами лежал Джаст. Когда Джаст подошёл к
нему, человек мигом зашевелился и встал. Теперь, когда они стояли друг напротив друга, сомнений не
оставалось — это был Джаст. Каждый из нас мог дать руку на отсечение. Внезапно тот Джаст, с
которым мы были знакомы, исчез, и перед нами остался другой. Всё это произошло в мгновение ока, и
у всех нас на губах замер немой вопрос. Тут же прибежали пятеро наших товарищей, оставшихся в
лагере, хотя мы даже не думали их звать. Позже мы спросили у них, зачем они пришли. «Этого мы не
знаем, — отвечали они. — Не успели мы опомниться, как уже встали на ноги и побежали к вам.
Просто ума не приложим, зачем мы это сделали. Мы же не слышали ни одного сигнала. Мы осознали,
что бежим к вам, только тогда, когда были уже на ногах».
Один из моих коллег сказал: «Мои глаза раскрылись так широко, что я могу заглянуть за пелену
смерти, но чудеса, открывающиеся передо мной, превосходят моё разумение». Другой промолвил: «Я
вижу, как весь мир побеждает смерть. "И смерти не будет уже". О, как понятны теперь мне эти слова!
Не исполняется ли ныне обетование Божье? Наш скудный интеллект — просто карлик в сравнении с
этим колоссальным и в то же время элементарным прозрением! А мы-то почитали себя колоссами
интеллекта! Да мы просто несмышлёные младенцы! Только теперь я начинаю понимать слова
"родиться свыше". Какая глубокая истина заключена в них!»
Нужно ли описывать наше удивление? Перед нами стоял человек, с которым мы общались изо
дня в день, окружённые его заботой и вниманием, человек, использовавший своё тело для защиты
других и в то же время продолжавший усердно нам служить. Как тут не вспомнить слова: «Кто хочет
между вами быть большим, да будет вам слугою». Я подумал о том, что он ушёл от нас, но с этой
минуты больше не страшился смерти.
Жители джунглей, кишащих мародёрами и хищниками, обычно кладут перед входом в свои
деревни человеческое тело, которое должно обезопасить их от разбойников и диких зверей.
Очевидно, тело Джаста лежало здесь уже довольно давно. Волосы разрослись пышной копной, и
в них поселились птицы. Судите сами, как долго пребывало здесь его недвижное тело, если пичужки
успели за это время свить гнёзда и высидеть птенцов, а те разлетелись кто куда. Лесные птички очень
пугливы, и при малейшей опасности покидают свои гнезда. Это служит лишним доказательством
огромной любви и доверия, которое они питали к Джасту.
Возбуждение в лагере было столь велико, что никто из нас, исключая Джаста, не сомкнул глаз в эту ночь. Джаст спал безмятежным сном младенца. Время от времени мы приподнимались и
заглядывали ему в лицо, а затем ложились опять, приговаривая: «Ущипните меня! Докажите, что я не сплю». Порою раздавалось и более крепкое словцо.
| 
