Он никогда не тратил время на не нужные письма. А в письмах, что писал, мы постоянно находим жалобу на нехватку времени. Часто он подписывал письма в большой спешке. Он неотступно обучал своих детей и своих двух жен, заставляя первую жену чувствовать себя совершенно несчастной, постоянно твердя ей о том, чтобы она должна улучшить свой ум. Его книга «Утопия» это строгое руководство о том, как использовать время, как избежать траты времени в пустую, как получить пользу от каждой секунды. Время всегда было для него самым ценным обладанием и он считал злом - использовать его плохо. Мор практиковал то, чему он учил своих детей. Он использовал каждый миг, и он давал им знать, как он тратит свое время, чтобы они делали то же самое. Он был прекрасный отец. Послушайте это письмо. Это письмо было написано, когда он был на дипломатической миссии в Кале´. Мы обнаруживаем его сочиняющим латинские стихи во время езды на лошади под проливным дождем среди брызг грязи. Это письмо наполнено любовью и вдохновлено его верой, что любовь, остроумие и задабривание лучше, чем шлепки и побои. Мор пишет: «Я надеюсь, что это письмо для всех вас найдет моих четырех детей в добром здравии, и что добрые пожелания отца, будут хранить вас в нем. Тем временем, когда я совершаю длинное путешествие, будучи насквозь промоченным проливным дождем, и моя лошадь слишком часто попадает копытами в грязь, я пишу эти строки вам в надежде, что несмотря на то, что хоть они и не отшлифованы, они принесут вам удовольствие. Из этих строк вы можете собрать выражение чувств отца по отношению к вам, насколько больше, чем свои собственные глаза он любит вас. Ибо грязь, ужасная дождливая погода и необходимость езды по глубоким лужам, на лошади, которой надо управлять, не позволило отвлечь его мысли от вас, или опровергнуть доказательство, что где бы он не находился, он думает о вас. Это не странно, что я люблю вас всем своим сердцем, ибо быть отцом этот не связь, которую можно оставить незамеченной. Природа в ее мудрости присоединила родителя к ребенку и связала их духовно вместе Гордеевым узлом. Этот узел - источник моих мыслей о ваших незрелых умах, это размышления, которые вынуждают меня часто брать вас на руки. Этот узел причина того, почему я часто кормлю вас пирожными и даю вам спелые яблоки и любимые вами груши. Этот узел причина того, что я одеваю вас в шелковые одежды, и почему я никогда не выношу слушать, как вы плачете. Вы знаете, например, как часто я целовал вас, как редко я шлепал вас. Мой шлепок был павлиньим хвостом. Даже если я его и поднимал, то делал это колеблясь и нежно, чтобы полные сожаления удары не испортили ваши нежные зады. Жестокий и недостойный, чтобы его звали отцом это тот, кто не ударяет себя за слезы своего ребенка. Как действуют другие отцы, я не знаю, но вы знаете, как нежны и преданны мои методы по отношению к вам. Ибо я всегда глубоко любил моих собственных детей, и я всегда был заботливым родителем, каким должен быть любой отец. В этот момент моя любовь так возросла, что мне кажется, будто раньше я вас вовсе не любил. Это мое чувство порождено вашими взрослыми манерами, взрослыми не смотря на ваши нежные годы, вашими инстинктами, воспитанными в благородных традициях, которые должны быть усвоены, вашей приятной манерой говорить, стремлением к чистоте, и вашим очень осторожным выбором каждого слова. Эти ваши характеристики так странно трогают мое сердце, так близко привязывают меня к вам, мои дети. Причины любви многих отцов, это едва ли причины моей любви к вам. Поэтому мои нежно любимые дети, все из вас, продолжайте трепетно питать любовь к вашему отцу.
Не будьте поверхностны, смотря как бы через окно на эту счастливую семью, этот союз, войдите внутрь себя и поймите, что сегодня Возлюбленный Эль Мория считает вас всех и каждого одним из своих дорогих детей.
Ренальдс пишет об особых отношениях, которые были у Мора с его старшей дочерью Маргарет. «Маргарет Ропер (фамилия по мужу) была любимицей отца. Не то, чтобы он относился к ней с особым снисхождением, но то, что можно увидеть из их писем, было необыкновенная тесная связь духа, а быстрота ее мышления была дополнительной связующей силой. Она была специалистом по классической филологии, что было редкость среди женщин ее времени. В одном письме от Мора к Маргарет написано: «Ты просишь денег, моя дорогая Маргарет слишком робко и застенчиво, поскольку ты просишь у отца, который жаждет отдать. И потому, что ты пишешь письмо так, что я не только вознагражу каждую его строчку золотой монетой, но если бы мои средства были так велики, как мое желание, я бы вознаградил каждый слог двумя унциями золота (56, 6 г). Поэтому, я посылаю только столько, сколько ты попросила, но добавил бы больше. И потому, что я жажду отдать, я желаю быть спрошенным и ласково уговоренным своей дочерью, особенно тобой, чья добродетель и образованность стали так дороги моей душе. Чем раньше ты попросишь больше, можешь быть уверенна, что доставишь большее удовольствие своему отцу. До свидания, мое дорогое дитя».
Мариес рассказывает о времени, когда Маргарет чуть не умерла. После того, как Ропер женился на Маргарет, ее свалила чума, опасное английское бедствие, что разоряло страну снова и снова в 16 веке, умертвляя людей, которые были радостными и здоровыми всего лишь пару часов назад. Доктора опустили руки, когда Маргарет вошла в кому и ее невозможно было пробудить. Мор удалился в свою личную часовню, и молил Бога на коленях, прося за жизнь Маргарет. Когда он молился, к нему снизошло озарение, что ей нужно сделать клизму. Он рассказал об этом внутреннем озарении докторам. Ропер и его биография Мора, говорит, что эти новости были для врачей, как откровение. «Да, сказали они, ей в самом деле нужна клизма». Это было естественное средство. Они удивились, почему же они сами до этого не додумались. Они быстро сделали клизму, что заставило ее, как говорит Ропер, полностью прийти в себя. И хотя темные пятна, что были верным признаком чумы, уже появились на теле, она выздоровела.
Ропер считает, что неожиданное вдохновение Мора было чудом. Мор сказал Роперу, что если бы Маргарет умерла, он никогда бы не приступил больше к мирским делам. По видимому, Мор имел в виду, что он оставил бы все свои дела и провел оставшуюся жизнь в размышлениях.
Маргарет заболела в 1528 году, за год до того, когда Мор стал Лорд – Канцлером королевства. Мы можем предположить, как могла измениться бы его судьба, если бы Маргарет умерла, и он бы ушел от мирской жизни. Бесспорно, что Маргарет была женщина, которой он восхищался больше всех, на протяжении всей своей жизни. Она же несомненно обожала его в ответ. Ропер рассказывает нам, что после того, как Мор пробыл в Тауэре около месяца, Маргарет разрешили навестить своего отца. Они оба прочитали 7 хвалебных стихов вместе и пропели литанию. После этих ритуальных молитв, они разговаривали. Маргарет соболезновала своему отцу за его бедствия. Но он и не думал печалиться. «Я знаю Мэг, они меня сюда посадили, думая, что сделают мне наивысшую неприятность. Но я уверяю тебя, моя собственная добрая дочь, если бы не ты и моя жена, и мои дети, кого я считаю важнейшей заботой, я бы за долго до этого закрыл себя в более суровой комнате и более суровой камере».
Он написал Маргарет, как он обдумывал, какое будет наказание, если он откажется от принесения присяги. Он сказал: «Я обнаружил себя довольно чувствительным, так, что моя плоть сотрясалась от боли, от смерти, но затем я подумал, что таков удел верующего христианина».
В диалоге «Утешение», который Мор сочинил, находясь в тюрьме, он возвращается вновь к чувствительности. И приводит слова из его любимого отрывка из писания, к Корифеям 10.13, который он часто воспроизводил: «верен Бог, Который не попустит вам быть искушенными сверх сил, но при искушении даст и облегчение, чтобы вы могли перенести». Могли перенести.
И мы знаем, что это означало для Томаса Мора. Мор написал собственную молитву на полях своего молитвенника, что был у него с собой в Тауэре. Ничего из того, что он написал, так не открывает человека столь практичного и милосердного. Он пишет: «Дай мне свою милость, добродетельный Господь, чтобы стяжать мир, которого нет, чтобы направить разум мой на тебя и не склоняться к богохульству людской болтовни. Но быть удовлетворенным, находиться в уединении, не стремиться к мирской компании, шаг за шагом изгонять мир и освободить мой разум от всех дел, что там есть. Не желать слышать о мирских вещах, но чтобы разговоры о мирских грезах были мне неприятны. Радостно думать о Боге, сострадательно взывать к Нему о помощи. Полагаться на утешение Бога, настойчиво трудиться над любовью к Нему. Знать свои собственные пороки и добродетели, быть смиренным и кротким внутри, под могущественной рукой Бога. Раскаяться в моих прошлых грехах, чтобы терпеливо очиститься от них, чтобы выстрадать невзгоды, радостно нести мое очищение здесь, радоваться неприятностям, пройти узким тропой, что ведет к жизни. Нести крест с Христом, помнить о последнем. Устремить мой взор на мою смерть, которая всегда рядом, чтобы смерть не была для меня незнакомкой. Предвидя и размышляя о вечном огне ада, молиться о прощении перед приходом судьи, чтобы в разуме постоянно были мысли о Страстях, что Христос выстрадал ради меня. Ибо это его привилегия – воздаваемые благодарения. Вновь обрести время, что я потерял раньше, осыпать пеплом глупое веселье и радость, отсечь не нужные развлечения, считать моими злейшими врагами – лучших друзей, ибо братья Иосифа не принесли бы ему такое благо их любовью и одобрением, как они принесли ему злобой и ненавистью».
После судебного разбирательства над Мором его привели к Темзе, к лодке, которая должна была везти его вниз по реке опять в Тауэр. Маргарет ждала отца у Тауэрских стен, потому что она знала, что он пройдет рядом, перед тем как сможет зайти в Тауэр. Когда она его увидела, то прорвалась сквозь толпу к окружавшей его охране, вооруженной копьями, обхватила его руками за шею и поцеловала его. Он благословил ее и успокоил ее, и они расстались. Но Маргарет не могла его отпустить. Она пробивалась назад вновь и вновь, и обнимала и целовала его, и в конце концов была отстранена от него, испытывая в сердце тяжесть. После второго объятья Маргарет, Мор ничего не сказал, потому что голос задавливали слезы. За день до его казни Мор написал Маргарет последнее письмо своей жизни и сказал то, о чем давно хотел.
Письмо это - само по себе маленький шедевр, наполненный любовью к тем, кого он больше всех любил. В выдержке сказано: «Да благословит тебя Господь, добрая дочь, и твоего дорогого мужа и твоего маленького мальчика и всех твоих, и всех моих детей, и всех моих крестников, и всех наших друзей. Скажи обо мне, когда захочешь моей доброй дочери Сесилии, за кого я прошу у Господа об успокоении. И я посылаю ей мое благословение, а также всем ее детям, и моли ее молиться за меня. Я посылаю ей платок, и да успокоит Бог ее мужа – моего сына. Я много затрудняю тебя Маргарет. Мне никогда так не нравились твое нравы по отношению ко мне, когда ты поцеловала меня в последний раз, ибо я люблю, когда любим дочерней любовью, и у дорогой благодетели нет спеха смотреть на мирское наследство. Прощай, мое дорогое дитя и молись за меня, а я буду за тебя и за всех твоих друзей, чтобы мы счастливо встретились на небесах. Я благодарю тебя за твои великие затраты. Я прошу тебя, в удобное для тебя время, скажи обо мне моему доброму сыну Джону Мору. Мне нравилось его естественные манеры. Пусть наш Господь благословит его и его добрую жену, мою любящую дочь, кого я прошу, чтобы он был хорошим, разделяя их значимый жизненный путь».
Мериас продолжает в его сообщении: «Во вторник утром Мора отвели на эшафот, на Тауэрском холме. У нас есть тысячи историй о его продвижении вверх по горе, от тех, кто пришел посмотреть, как он умрет. Но все были едины в мнении – он хранил свое остроумие и самообладание до самого конца».
Один историк рассказывает о женщине, которая пробилась через толпу и умоляла дать показания о ее деле - те свидетельства, которые она не могла получить после его ареста. Он сказал: «Добрая женщина, потерпи еще немного, ибо король благодетелен ко мне, ровно за эти полчаса он освободит меня от всех дел и поможет тебе сам». Эшафот был старый и разломанный. Мору нужна была помощь, чтобы взобраться по ступенькам. Он сказал лейтенанту Тауэра: «Я прошу тебя, господин лейтенант, помоги мне взобраться невредимым, а когда я буду спускаться назад, там уж я сделаю это самостоятельно». Как требовала традиция, палач склонился и попросил прощения у Мора за то, что собирался сделать. Также, как требовала традиция Мор обнял и поцеловал его и благословил его. Он был краток, когда просил всех людей молиться за него. Ропер пишет, что Мор сказал им хранить с собой свидетельство, что он претерпит смерть за Святую Католическую церковь.
Поскольку мы предаемся воспоминаниям о нашем возлюбленном Святом Томасе Море, я бы хотела показать вам отрывок из фильма «Человек на все времена», картине о жизни Томаса Мора.
Перед тем как мы начнем, давайте подвинем телеэкраны. В это время, мы может спеть возлюбленному Эль Мории. Песня 188. Пожалуйста, встаньте. Сделайте призывы. (Поют…More, than the greatest love the world has known, and etc…спели….)
Садитесь пожалуйста.
|
